Ключевые слова: преднамеренное банкротство, фиктивное банкротство, доведение до банкротства, санкции для арбитражных управляющих и бенефициаров компаний-банкротов.
В III чтении принят законопроект, ужесточающий санкции для арбитражных управляющих и бенефициаров компаний-банкротов за преднамеренное банкротство и грубые нарушения процедуры удовлетворения имущественных прав кредиторов. Речь идет не только о дисквалификации и внушительных штрафах (до 2 млн рублей), но и о лишении свободы на срок до 4-7 лет.
Портал ДОЛГ.РФ провел опрос «А вы уголовной ответственности не боитесь?» с целью узнать, насколько остро сегодня стоит проблема «криминальных» нарушений в банкротстве. В качестве одного из экспертов выступил Павел Двойченков, адвокат, соруководитель практики «Антикризисная защита бизнеса».
— Насколько остро, на ваш взгляд, сегодня стоит проблема «криминальных» нарушений в банкротстве?
В настоящее время общий тренд в делах о банкротстве – это привлечение контролирующих лиц к ответственности по долгам должника. Как правило, такая ответственность наступает по причине недобросовестных действий менеджмента, которые своими действиями доводят компанию до банкротства.
Касаемо ответственности за подобного рода действия или бездействие, необходимо понимать, что существует очень тонкая грань между недобросовестными действиями, влекущими гражданско-правовые последствия и уголовные, и выделить остроту именно криминальных нарушений в доведении компании до банкротства не так легко.
Стоит отметить, что кредиторы и управляющие не так часто используют уголовный механизм привлечения контролирующих лиц к ответственности. Достаточно сравнить количество дел, где контролирующие лица привлекаются к субсидиарной ответственности с количеством уголовных дел за преднамеренное банкротство и становится понятно, что к уголовной ответственности привлекаются единицы. Это отмечено и в пояснительной записке к принятому законопроекту.
Косвенно это можно связать и с тем, что арбитражные управляющие, которые и делают заключения о наличии признаков преднамеренного или фиктивного банкротства, на первых этапах подходят к этой процедуре формально и глубоко признак не изучают. Как итог – их и не обнаруживают. Также это связанно с тем, что действующие нормы уголовного закона применяются избирательно, так как требуют высокой квалификации лиц, ведущим данные дела, и о массовости подобных дел говорить не приходится.
Вместе с тем стоит отметить, что ответственность за нарушения в рамках самого дела о банкротстве до принятия законопроекта касалась только руководителей или собственников организации за период до введения конкурсной процедуры.
Проблема злоупотреблений в рамках конкурсных процедур управляющими самостоятельно или совместно с должником/кредитором уголовным законом не регламентировалась, что допускало возможности злоупотреблений в деле, например, по отчуждению за бесценок активов должника «нужному» кредитору или лицу.
— Как вы относитесь к ужесточению наказания за преднамеренное банкротство и грубые нарушения процедуры удовлетворения имущественных прав кредиторов?
Думаю, что ключевым моментом принятия данных изменений является не ужесточение наказания, а расширение лиц, подпадающих под его действие. Так законопроектом введено понятие «контролирующее лицо» (достаточно широкий термин, если смотреть на практику банкротных дел), отдельно оговорена ответственность управляющих и ликвидатора, введено понятие группы лиц и организованной группы. Данные новеллы могут расширить инструментарий следственных органов при расследовании данного типа дел.
С другой стороны, расширительное толкование понятия контролирующих лиц, нечеткие критерии группы лиц, виновной в нарушениях при банкротстве, могут потенциально поставить под удар лиц, не имеющих никакого отношения к преступлениям.
Повторюсь, данный тип дел требует высочайшей квалификации, и простое расширение круга привлекаемых лиц и строгости ответственности этой компетенции автоматически не прибавит. Поэтому, как будут в реальности работать новеллы, пока не очень понятно.
